Вы недавно смотрели:
Поэт в катастрофе
390 р.
Минимальный заказ у этого продавца – 1 р.
Автор:
Козовой Вадим
(1)
Издательство: Гнозис, Institut d`Etudes Slaves.
Место издания: М.-Париж.
Тип переплёта: Бумажный
Год издания: 1994
Формат: Обычный
Состояние: Хорошее
Количество страниц: 332
На остатке: 1
390 р.
Минимальный заказ у этого продавца – 1 р.
Аннотация
С о д е р ж а н и е: Поэт в катастрофе. Сфинкс. Из переписки П. Сувчинского и Б. Пастернака (1927). Переписка П. Сувчинского и Б. Пастернака (1957-1959). Марина Цветаева: две судьбы поэта. // И главная, неотступная мысль Вадима — та, которой человек захвачен целиком и в которой он воплощен весь, — была, по-моему, мысль о последнем пределе, конце, катастрофе («катастрофе в поэте», как написал он сам во вступлении к своему «Поэту в катастрофе», катастрофе мысли, как можно было бы, наверно, сказать вслед за близким ему Мерабом Мамардашвили). О разрыве истории (а где, как не на разрывах, открывается ее ход и состав? когда еще придет в голову задаваться вопросом о ее смысле?). О поэзии, отрывающейся от истории (а у кого она после Гете в день Вальми и Тютчева на пиру богов — о Данте и Шекспире не вспоминаю — с историей дружила?). О невозможном существовании поэта, который «пережил себя» (а если поэзия, по Китсу, есть откровение в образе юности, то как примирить ее с той же историей и уберечь ее и поэта от встречи с самою/самим собой, от столкновения нового и потому, казалось бы, лучшего слова — с прежним, лучшим, кажется, именно поэтому?). Вероятно ли и кому по силам разлучить сегодня «искусство невозможного» с «невозможностью искусства»? Вот что, по-моему, жгло неуспокоенный ум Вадима, гнало и вывихивало его неуживчивую речь. Говоря «история» и думая о Вадиме (в том числе — о Вадиме-истфаковце оттепельных времен), я меньше всего имею в виду призрачно-фундаменталистские «корни» или мнимо-благостную «старину». История — и в «Сфинксе» Козового это сказано со всей возможной для поэта ясностью — неотрывна от «здесь и сейчас», где только и совершается. Поэтому она неотменима, а любая попытка ответа немыслима тут без насущного, непрестанного, может быть, безответного личного вопроса (да и у Вадима слово об истории — испепеляющий спор, головоломное дознание, даже беспощадная ордалия, но уж никак не поучительный катехизис). Поэтическая — развернутая поэтом в его, но никогда не только его, языке и слове — философия так понятого исторического действия, кажется, виделась Вадиму возможной «почвой» (праосновой, по Беме) современного, сегодняшнего слова в поэзии после Рембо, Малларме, Ницше, Розанова, в мире после двух мировых войн, Освенцима и Колымы. Традиции такой поэтической философии, включая философию самого искусства, как будто складывавшиеся у русских символистов и — в борьбе с ними, в преодолении их — у Пастернака, Мандельштама, Цветаевой, в самом скором времени и надолго пресеклись. «Поэт в катастрофе», «Сфинкс», параллельные им французские эссе Козового 80-х годов … [3613]
Продавец laparastyapa предлагает скидки:
10% от стоимости заказа при числе товаров: 10
10% от стоимости заказа при сумме заказа: 25000 р.
(2252 продаж с 2019 г.)
Оплата: Только предоплата
Способы оплаты:
- Unistream;
- Western Union;
- Банковский перевод;
- Золотая Корона;
- Наличными из рук в руки;
- Оплата на карту СБЕРБАНКА;
- Перевод на банковскую карту;
- Почтовый перевод;
- Яндекс.Деньги;
Доставка: По России и за границу
Способы доставки:
- почта России;
- самовывоз : Центр;
- курьер: Санкт- Петербург;
- транспортная компания: При доставке транспортной компанией курьерские услуги от 150 рублей.;
Стоимость доставки:
- По тарифам Почты России + упаковка
Отправка заказов:
- Отправка в течении 5 дней
Почтовый идентификатор:
- высылается всегда
Дополнительные сканы и фото:
- Высылаются для книг дороже 2500 р.
- До заказа
Торг по цене:
- при заказе на сумму от 5000 руб.
Хранение неоплаченных заказов:
- 3 (дней)
Аннотация
С о д е р ж а н и е: Поэт в катастрофе. Сфинкс. Из переписки П. Сувчинского и Б. Пастернака (1927). Переписка П. Сувчинского и Б. Пастернака (1957-1959). Марина Цветаева: две судьбы поэта. // И главная, неотступная мысль Вадима — та, которой человек захвачен целиком и в которой он воплощен весь, — была, по-моему, мысль о последнем пределе, конце, катастрофе («катастрофе в поэте», как написал он сам во вступлении к своему «Поэту в катастрофе», катастрофе мысли, как можно было бы, наверно, сказать вслед за близким ему Мерабом Мамардашвили). О разрыве истории (а где, как не на разрывах, открывается ее ход и состав? когда еще придет в голову задаваться вопросом о ее смысле?). О поэзии, отрывающейся от истории (а у кого она после Гете в день Вальми и Тютчева на пиру богов — о Данте и Шекспире не вспоминаю — с историей дружила?). О невозможном существовании поэта, который «пережил себя» (а если поэзия, по Китсу, есть откровение в образе юности, то как примирить ее с той же историей и уберечь ее и поэта от встречи с самою/самим собой, от столкновения нового и потому, казалось бы, лучшего слова — с прежним, лучшим, кажется, именно поэтому?). Вероятно ли и кому по силам разлучить сегодня «искусство невозможного» с «невозможностью искусства»? Вот что, по-моему, жгло неуспокоенный ум Вадима, гнало и вывихивало его неуживчивую речь. Говоря «история» и думая о Вадиме (в том числе — о Вадиме-истфаковце оттепельных времен), я меньше всего имею в виду призрачно-фундаменталистские «корни» или мнимо-благостную «старину». История — и в «Сфинксе» Козового это сказано со всей возможной для поэта ясностью — неотрывна от «здесь и сейчас», где только и совершается. Поэтому она неотменима, а любая попытка ответа немыслима тут без насущного, непрестанного, может быть, безответного личного вопроса (да и у Вадима слово об истории — испепеляющий спор, головоломное дознание, даже беспощадная ордалия, но уж никак не поучительный катехизис). Поэтическая — развернутая поэтом в его, но никогда не только его, языке и слове — философия так понятого исторического действия, кажется, виделась Вадиму возможной «почвой» (праосновой, по Беме) современного, сегодняшнего слова в поэзии после Рембо, Малларме, Ницше, Розанова, в мире после двух мировых войн, Освенцима и Колымы. Традиции такой поэтической философии, включая философию самого искусства, как будто складывавшиеся у русских символистов и — в борьбе с ними, в преодолении их — у Пастернака, Мандельштама, Цветаевой, в самом скором времени и надолго пресеклись. «Поэт в катастрофе», «Сфинкс», параллельные им французские эссе Козового 80-х годов … [3613]
Другие книги из раздела "Проза отечественная XX-XXI вв." (3401) у данного продавца
Аналогичные книги смотрите в разделах:
